Дети Флинта песенки поют

Виктория Пешкова, «Труд», 18.06.2015.

В спектакле «Остров сокровищ» Московского Губернского театра Сергей Безруков перевоплотился в Джона Сильвера



Нужные книги читал в детстве Сережа Безруков – иначе не было бы теперь у Московского Губернского театра своего «Острова сокровищ» и своей «Испаньолы». А сам он, отныне Джон Сильвер, усадив на плечо попугая, вооружившись костылем и саблей, командует пиратами так, что ему позавидовал бы и сам капитан Флинт...

– Сергей Витальевич, перенести на драматическую сцену «Остров сокровищ» мог только человек отчаянной храбрости. Как рискнули?

– Театр – это всегда риск, разве нет? Никогда ведь не знаешь заранее, что в итоге получится из твоего замысла. Но в данном случае дело не в храбрости, а в любви к этому удивительному роману. «Остров сокровищ» – самая любимая книжка из моего детства. Море, приключения, опасности – Стивенсон давал нам все то, что сегодняшние мальчишки получают от «Пиратов Карибского моря».

– Так вот с кем вы в бой вступили?

– А почему бы и нет? Наши дети в наших российских кинотеатрах успели столько американских фильмов посмотреть, что, наверное, думают, что ничего подобного страна, в которой они живут, сделать не может. А вот может! Пусть не в кино, но в театре – точно. Вот придут к нам, посмотрят и убедятся. Ну не ждать же, в самом деле, когда наши кинематографисты вспомнят о том, что нужно снимать и для детей. А поскольку дети все познают в сравнении с тем, что они уже знают и любят, то пусть и сравнивают с «Пиратами Карибского моря», раз они им так нравятся. У нас в спектакле Бен Ганн похож на Джека Воробья. И мой Сильвер слегка напоминает капитана Барбоссу. Я, кстати, фильм смотрел. Мне понравилось – потрясающие артисты, прекрасные, точные работы. Но и нам за свою работу не стыдно.

– Посмотрели, оценили и тоже захотели поиграть в пиратов?

– Ну кто же устоит перед таким соблазном – поднимать паруса, бегать по палубе, стрелять из пушек, драться на саблях! Правда, надо признаться, что бегать по нашей «Испаньоле» моему Сильверу оказалось не так уж и просто: палуба наклонена к плоскости сцены и довольно круто, а его «протез» не самая надежная опора. Но я давно мечтал о такой роли – для актера это же настоящая удача! А я даже в детстве, когда снова и снова перечитывал роман, не каждый раз воображал себя Джимом Хокинсом. Побыть в шкуре Джона Сильвера мне тоже было интересно. Помните: одни боялись Пью, другие – Билли Бонса, а меня, говорит Сильвер, боялся сам Флинт! А уже когда учился у Олега Павловича Табакова, обожал костюмные роли и характерных персонажей. Я с таким увлечением рисовал себе морщины и шрамы, клеил усы и бороды, что однажды ему пришлось мне оценку по актерскому мастерству снизить, чтобы пыл мой поумерить.

– Похоже, не помогло?

– Не помогло. Я же прекрасно понимаю, что роль Сильвера мне, что называется, на вырост. Но поделился ею с моим товарищем Гришей Фирсовым, только отдавая себе отчет в том, что играть один все спектакли физически не смогу. Иначе ни за что бы не отдал!

– В Год литературы в вашем театре «ожила» еще одна замечательная детская книга – «Маугли». Надеетесь привить вашим юным зрителям вкус к чтению?

– Во всяком случае, постараемся сделать все от нас зависящее, чтобы пробудить в них желание узнать, похоже ли то, что они увидели в театре, на то, что написано в книге. Очень хочется, чтобы книги вернулись в жизнь наших детей. Между прочим, пираты не только боятся Сильвера, но и уважают. «Ты умный человек, – говорит один из них, – ты читаешь книги...» Сегодняшние дети не любят читать потому, что сегодняшние взрослые не дают себе труда показать им, как это здорово.

– То, что не довоспитано родителями, может довоспитать театр?

– И у него это прекрасно получается. Достаточно посмотреть, как дети реагируют на происходящее на сцене, если то, что там происходит, сыграно взаправду, без поддавков. Я убежден, что театр – это уникальное по своей природе место, где с ними можно честно и искренне говорить о добре и зле.

– А со взрослыми?

– Можно, но это гораздо труднее. Взрослые недоверчивы – их слишком часто обманывали в жизни. Зритель должен доверять своему театру. Должен знать, что его здесь уважают, его доверием дорожат…

– Увы, сейчас хорошим тоном считается как раз пренебрежение этим доверием: шокировать, задеть почувствительнее – немалое число режиссеров сделали это своим фирменным стилем.

– Театр допускает разные методы воплощения задуманного режиссером. Вопрос не столько в методе, который выбирает художник, сколько в идее, которую он этим методом хочет воплотить. Важно, чтобы идея была по-настоящему благородной. Эпатаж допустим, порой необходим. Но эпатаж эпатажу рознь. И выбирая его как средство продвижения своей идеи, художник должен помнить, что такой ход зритель может не принять или даже просто не понять. И тогда все его усилия пробиться к душе человека будут напрасны. Мало придумать резкий ход, надо еще и грамотно его воплотить. И чтобы это получилось, надо отдавать себе отчет в том, что ты работаешь с очень тонкими энергетическими полями.

– Вы очень бережно отнеслись к авторскому тексту, сохранив его везде, где это было возможно.

– Мы стремились к тому, чтобы ритм спектакля как можно точнее отражал стиль Стивенсона. Это прекрасная, мудрая литература: простой на первый взгляд приключенческий сюжет прослоен множеством подтекстов, рука не повернется такое произведение коверкать. Саша Соколовский, зритель его знает по «Молодежке» и «Склифосовскому», несмотря на то что очень много снимается и по возрасту Джима слегка перерос, так хотел сыграть эту роль, что пришлось призвать на помощь самого Стивенсона. В романе, если помните, повзрослевший Джим вспоминает о приключениях, которые ему довелось испытать в детстве. Так у нас в спектакле оказалось два Джима – мальчишка, который плывет на «Испаньоле» на поиски сокровищ, и молодой капитан, рассказывающий, как это было. И все сложилось как надо. К классике надо относиться с уважением, на то она и классика.

- А между тем вольная трактовка классики давно уже у нас на театре в порядке вещей.

– Это тоже от неуважения. Неуважения к автору. Писатель или драматург берется за перо, чтобы донести до читателя/зрителя свой взгляд на мир, и если трактовка постановщика искажает этот взгляд, не честнее ли обратиться к другому материалу? Или, в конце концов, пишите новую пьесу. Даже персонажей из первоисточника можно сохранить. Этот прием весьма популярен и давно используется и в литературе, и в кинематографе. Да и в театре можно соответствующие примеры отыскать при желании: пьеса «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» написана Томом Стоппардом, а не Уильямом Шекспиром.

18 июня спектакль «Остров сокровищ» пройдет в Московском губернском театре последний раз в сезоне. Но жизнь постановки только начинается. Совсем скоро, 13 сентября, откроется новый сезон, и именно спектаклем по замечательной книге Стивенсона. Приключения на загадочном острове продолжаются...