«Мы построим здесь новый сад!»: переосмысленный Чехов на сцене Московского Губернского театра

Фото: Ксения Угольникова

Существуют произведения, которые со временем не только не устаревают и не теряют своей актуальности, но и приобретают новые смыслы, обогащаются новыми значениями и от этого становятся только глубже. Наглядное подтверждение – комедия А.П.Чехова «Вишнёвый сад». Больше ста лет пьеса живёт в самых разных, иногда  экстравагантных интерпретациях на сценах российских и зарубежных театров, больше ста лет она не перестает собирать полные залы. В премьерной постановке Сергея Безрукова комедия заиграла еще более яркими и на удивление светлыми красками.



С самого начала спектакля зритель попадает в истинно усадебную атмосферу, благодаря декорациям, мгновенно переносящим действие из современного зала в пахнущий свежими вишнями сад. Известно, что эскиз пьесы был представлен в июне 2017-ого года в естественных декорациях на открытии фестиваля «Сезон Станиславского. Летний фестиваль губернских театров». Актёры уже тогда имели прекрасную возможность прочувствовать своих героев так, как если бы события происходили с ними самими. В действительности же – так оно выглядит. Роли настолько подходят их исполнителям, что кажется, будто Чехов писал пьесу именно под них. Сергею Безрукову удалось максимально точно понять характер и психологию каждого персонажа пьесы, разгадать, что кроется под маской деловитого Лопахина, отрешенной Раевской, наивной Ани. Разгадать и поделиться со зрителем своей находкой.

Пьеса словно пронизывается двумя лейтмотивами: поиском и пониманием. Каждый из героев на протяжении всего действия ищет ответ на вопросы «Кто я?», «Зачем я?», «Что будет дальше со мной, что будет дальше вообще?» И если внешне, открыто это выражает только Шарлотта Ивановна (Анна Горушкина), то изнутри эти смятения овладевают каждым персонажем.



В какой-то степени мы видим перед собой не столько героя, мы видим, главным образом, характер. Режиссеру важно, чтобы зритель прочувствовал мотивировку его действия, чтобы ни один шаг не остался скрытым от понимания. Так, первым, кто появляется на сцене, становится Лопахин (Антон Хабаров). И одного взгляда на выражение его лица достаточно, чтобы понять: перед нами мятущаяся душа. Душа человека, в котором уже родился план покупки сада, но который не до конца осознает, для чего он это хочет сделать. С одной стороны, он, поднявшийся с самых низов и желающий расквитаться за своих предков (которых в этом доме не пускали даже на кухню), одержим идеей справедливости. С другой стороны, он страстно, с самого детства влюблен в Раневскую и стремится быть к ней ближе, помочь ей и её семье погасить многочисленные долги. Спектр противоречивых чувств переплетается в нем, формируя одно убеждение: сад будет куплен им. С каким жаром ожидает Лопахин приезда из Парижа Раневской, с каким волнением выливает на себя (в прямом смысле слова) флакон с одеколоном, и с каким внутренним разочарованием он остается один на сцене, удостоенный лишь мимолетно брошенного в его адрес слова – «мужичок!» Усмехнувшись, он уходит, однако будет снова и снова возвращаться в усадьбу. Именно его реплики о том, что дом выставлен на продажу, что уже скоро будут торги, выводят на некоторое время из туманного состояния Раневскую и Гаева. Но эти люди не хотят да и не готовы думать о практичном, они не хотят, чтобы их учили, они хотят только жить по-старому и чтобы ситуация разрешилась как-то сама собой, без их участия.



Любовь Андреевна Раневская (Карина Андоленко) отрешена от реальности, ей неведомо, что её жизнь давно поменяла своё течение и что о прошлом величии и размахе остается только вспоминать. В одном из разговоров в пьесе мимоходом произносится слово «декаденты». Только что вернувшаяся из Парижа Раневская наверняка слышала об этом направлении в искусстве и, скорее всего, была ему немного подвержена. Точнее сказать, впитала в себя некоторые его характерные черты. Карина Андоленко потрясающе точно и метко передала настроение своей героини – растерянность, непонимание, неприятие того, что происходит с ней, однако полное отсутствие уныния. Внутренне Раневская глубоко переживает кризис уходящей эпохи, ЕЁ эпохи, её жизни, переживает из-за необходимости вновь сбегать в Париж и жить на немногочисленные деньги, присланные тёткой. Но сейчас-то можно веселиться, сейчас должен играть оркестр (в постановке задействован профессиональный Оркестр театра), сейчас можно давать золотые нищим на улице… За всем этим шумом не будет слышен внутренний голос, затихнет тревога, улягутся бушующие страсти, которые нет-нет да и проявляются в интонации или в жесте. Она видит и понимает всю ветхость своего бытия: в предметном плане даже забор в саду рушится от малейшего к нему прикосновения, а в моральном – так же рушится на кусочки созданный ею самой мир.





Реакция Гаева (Александр Тютин) на требования жизни изменить манеру своего поведения весьма предсказуема: а зачем? Зачем что-то менять, если всегда можно подстроить ситуацию под себя? Только внешний оптимизм и нарочитая весёлость говорят не о легкости, а наоборот – о том, что Леонид Андреевич тяжело переносит свалившийся на их долю груз. За непосредственной игрой в бильярд, за озорством, за разговором о французском багете и анчоусах скрывается подавленность и уныние. Но он остается мужчиной и понимает, что сейчас важнее всего поддержать сестру и внушить ей мысль о том, что ничего не пропало, что жизнь продолжается, что переживать больше не из-за чего и скоро они обретут спокойствие. Как обретёт его и Аня (Мария Дудкевич), остающаяся в России строить новую жизнь вместе с Трофимовым (Сергей Куницкий). Под наивностью барышни, игривостью и непринужденностью таится глубокий ум и чёткое понимание того, что прошлого не вернуть, что теперь образ её существования станет иным, чем у девушек дворянского склада. Что нужно работать, помогать матери и не стыдиться своей любви. Не стыдиться остаться ночью на сеновале и поверить своим чувствам, воскликнув только «Дивно!»



На протяжении всего спектакля зрителя не покидает одно доброе и очень важное чувство: чувства уюта. Некоторые сцены укутывают настолько, что кажется, будто мы находимся вместе с героями, наблюдаем с лавочки в саду за игрой в бадминтон, чувствуем запах сена, дышим вечерней прохладой. И нет иного освещения в эти моменты, кроме как от света из окна дома, виднеющегося поодаль. Художнику по свету Руслану Майорову хочется выразить отдельную благодарность. Эти детали дарят зрителю чувство родственности, семейности и желания объединиться с ними. Пахнет простотой и самобытностью, пахнет русским вечером в вишневом саду! Такие ощущения не рождаются на пустом месте: режиссер максимально доверяет зрителю, открывает ему дверцу в самые интимные дали души персонажей.

Сергею Безрукову было важно показать зарождение, развитие и действие каждой эмоции, довести её до предела. И спектакль органично выстроен для достижения данной цели: основные перипетии происходят в первом акте, а кульминация и смысловой узел закреплены во втором. Показательна в этом отношении будет судьба Лопахина. Смелый и немного гордый в начале, он постепенно раскрывается нам со своей истинной стороны – предстает ранимым и тонко чувствующим. Сад куплен, но что дальше? Думается, алкогольное забытье нужно было ему именно для этого – чтобы не размышлять о дальнейшем. Ведь Раневская не понимает его любви, сватает ему Варю (Наталья Шклярук), которая давно влюблена в этого неприступного твердого мужчину, а сама покупка нужна была ему только, чтобы вырвать из своего сердца с корнем гнетущие чувства унижения, как вырвут с корнем вишневые деревья.



Изюминка режиссерского прочтения «Вишневого сада» ожидает нас в самом конце спектакля. Господа уехали, одинокий Фирс спрашивает у голых стен, тепло ли одет его недотёпа Лёня, старые деревья исчезают со сцены, свет гаснет. Как вдруг всё озаряется вновь, и из-за кулис появляется спокойный и улыбчивый Лопахин, везет маленькую тележку с саженцами и начинает постепенно их доставать. Следом за ним – счастливая Варя, которая спешит помочь своему возлюбленному (и зритель понимает, что она обрела то, чего так долго хотела). А затем на сцену один за другим возвращаются все герои и помогают высаживать новые деревца… И это значит, что на месте старого, изжившего себя мира будет образован новый, более счастливый и более совершенный. Будет построен новый сад, в котором вечера станут еще уютнее, а песни еще добрее. Ведь очень важно не забывать: пока люди вместе, пока в их душах царит любовь и доброта, им не страшно ничего.