«Это отвратительно: мне 47, а я все буду Саша Белый»

Наталья Васильева, "Известия", 23.09.2020

Актер Сергей Безруков рассказал о том, почему «Бригада» не вернется, и ответил на вопросы читателей «Известий»

Сергей Безруков уверен, что выдержит всё. По словам артиста, его невозможно оскорбить или задеть. Но он просит не лезть в жизнь его детей — как тех, что родились в браке с Анной Матисон, так и внебрачных сына и дочери. Об этом, а также о терпимости к представителям нетрадиционной ориентации, экспериментах киноакадемиков «Оскара» и трагедии Ефремова худрук Губернского театра рассказал в интервью «Известиям» сразу после открытия нового сезона. Прозвучали и вопросы от наших подписчиков в соцсетях.

Самый богатый худрук

— Сергей Витальевич, мне показалось, что на сцене во время сбора труппы вы волновались и даже немного запинались.

— Всегда запинаюсь, когда волнуюсь (смеется). Конечно, мне было непривычно выходить на сцену — я не играл на ней полгода. У нас состоялось не просто открытие сезона, а открытие театра! Думал ли я, что в XXI веке мы будем бояться, что нас закрыли навсегда? Что людям скажут: «Береженого Бог бережет, смотрите лучше телевизор, онлайн гораздо безопаснее».

Для первого после пандемии сбора труппы я придумал сценический триллер с железным занавесом, который мы расписали словами «Театр жив», чтобы у всех было ощущение, что мы поднимем его и будем играть. В этой изоляции мы стали зомби — мы хотели на сцену, к зрителю, а нас не пускали. Но без театра мы не выживем, мы все больны им.

— В августе стало известно, что вы оказались самым богатым из всех художественных руководителей подмосковных театров. Как вам это удалось?

— Я артист театра и кино, а не чиновник, который получает 50 тыс. заработной платы. Заработать именно в качестве худрука театра невозможно. А деньги заработал, потому что много снимаюсь. Это моя профессия. Но если вы начнете сравнивать меня с другими артистами, увидите, что я далеко не в первых рядах.

Когда люди узнают, сколько я получаю на своей должности, часто удивляются: «Зачем ты вообще занимаешься театром? Тебе это надо? Снимайся, работай». У меня было бы гораздо больше свободного времени. Но театром я занимаюсь, потому что у меня сердце за него болит, я вырос в нём, я театральный ребенок.



— Рассказывая о важности внесения поправок в Конституцию, вы сказали, что нельзя допустить появления в России таких понятий, как «родитель один, родитель два». На сцене вашего театра эта тема тоже никогда не будет затронута?

— Тема эта скользкая, но поскольку я представляю традиционный театр, отвечу вам так. Я проповедую любовь между мужчиной и женщиной. Предпочитаю не экспериментировать с гендерным равенством. Пусть кто-то считает такой традиционный взгляд нафталином, но проповедовать нетрадиционные ценности я не хочу.

— А как же терпимость?

— Я так воспитан. Я рос в советские времена и детей своих так воспитываю. Считаете, что я от этого хуже?

Что касается терпимости — она должна быть, в театре могут работать разные люди. Но проповедовать это я не хочу. Хочу, чтобы в спектакле звучала песня мамонтенка про его маму. Чтобы это была именно мама, а не «пусть родитель один услышит». Пусть у детей будут мама и папа! Когда мой сын называет меня папой, у меня ком в горле.

Вы что, запретите мне смотреть замечательную картину «Судьба человека», где в главной роли Сергей Федорович Бондарчук? Эту потрясающую сцену: «Папка! Я знал, что ты меня найдешь!» Да ничего подобного! Вы мне никогда не сможете запретить праздновать 9 Мая! Я никому не отдам этот праздник, потому что понимаю — мои деды на том свете скажут: «Как ты посмел? Мы кровь проливали, ты предал нас». Я не предам их никогда! Что бы там ни говорили все эти люди, дай Бог им здоровья, о том, что парад надо отменить. Это всё наши традиции, а человек без традиций...

— Что вы думаете о новых правилах, которые выдвинули киноакадемики для картин, претендующих на «Оскар»? Отныне в фильмах должны сниматься темнокожие, азиаты, женщины и представители ЛГБТ.

— Убежден, что очень скоро половина актеров перебежит к нам со словами: «Ребят, у них там всё нормально, там есть мужские и женские роли».

Писательница Джоан Роулинг вдруг отхватила столько оплеух за то, что пожелала остаться женщиной, а не быть человеком, который менструирует. Она жестко сказала, но с иронией: «Люди, которые менструируют. Я уверена, что для обозначения этих людей уже есть какое-то слово. Кто-нибудь, помогите мне». Это всё чудовищно. Есть женщина, а есть мужчина. Если их не будет, то всю мировую классику можно зачеркнуть, всего Шекспира.

Сейчас я репетирую «Дядю Ваню». Как мне ставить, если я вдруг начну придерживаться нетрадиционных ценностей? Дядя Ваня влюблен в Елену Андреевну. Астров ее не любит, но возжелал. Там герои в любовном треугольнике. И в «Вишневом саде» я не хочу, чтобы Петя Трофимов что-то не то имел в виду, когда говорит, обращаясь к Лопахину: «У тебя такие красивые пальцы».



 

Цирк вокруг Ефремова

— На протяжении всего лета «Известия» обсуждали с деятелями культуры произошедшее с Михаилом Ефремовым. Среди них были те, кто считает, что алкогольный или наркотический допинг для артиста — это способ снять усталость, подзарядиться. Какого мнения придерживаетесь вы? 

— Каждый из нас индивидуален. Одному что-то помогает, другому вредит, третьему противопоказано. Нужно рассматривать каждый случай отдельно. Но есть и общие принципы — например, нельзя садиться пьяным за руль.

Что касается нарушения правил дорожного движения, конечно, всякое бывает. Мне приходят штрафы за превышение скорости, я их оплачиваю. Когда попадается пост ДПС, бывает, видят, что артист, просят сфотографироваться и отпускают. В этом есть определенный плюс. Это если ты нравишься. Но если нет, то три шкуры с тебя снимут: и штраф, и отчитают, и всё на свете.

— Вам чаще прощают нарушения? 

— Да, но я не злостный нарушитель, только скорость могу превысить немного. Но ни в коем случае не алкоголь. Лучше оставить эту тему, она болезненная для всех. Печальное событие… Я как коллега, безусловно, поддерживаю Михаила, искренне желаю ему смягчения приговора и переживаю за потерпевшую сторону. И в том и в другом случае — это трагедия, поэтому хочется занять человеческую позицию. Ломаются судьбы. Да, вынесено наказание, но оно такое жесткое! Кто в этом виноват? Что за цирк был устроен вокруг этого? Не обсуждаю, но сочувствую, понимаю, что это драма, трагедия и урок для всех.

— Несколько лет назад вы сказали, что мнение общественности накалено до предела, поэтому за каждым словом приходится следить. Вам страшно делиться своим мнением сегодня?

— Не страшно, когда следуешь своим принципам, не изменяешь себе и сам искренне знаешь свою собственную правду. Самое плохое, когда начинаешь подделываться под чье-то мнение в угоду хайпу. Правильнее занять свою позицию: «В этом я не участвую. И в этом я не участвую тоже». Можно ведь посочувствовать, но не лезть.

Мое дело — не политика. Точнее, моя политика — это театр. Хочу, чтобы у меня был полный зал, чтобы люди смотрели классику. Не перевернутую с ног на голову, а поставленную с уважением к авторам. Хочу говорить на том языке, на котором говорили со мной мои родители. Прописные истины сегодня забывают. Мы говорим о высшей математике, забывая порой таблицу умножения. Пора вспомнить, что такое плохо, что такое хорошо!



 

— Перед нашим интервью прошерстила вашу страницу в Instagram в поисках хейта и не обнаружила его. Признайтесь, чистите комментарии?

— Хейт — это что? Оскорбления и обзывания? Я сторонник того, что такие вещи нужно чистить. У вас тоже наверняка есть Instagram, вы же не позволяете писать там гадости? Или плюете на это?

— Безжалостно блокирую. 

— А почему артист не может этого делать? Это всё равно что пригласить в свой дом человека, а он начнет гадить на ковер. Вы же не будете ему говорить: «Пожалуйста, не надо, перестань». Укажете на дверь со словами: «Вон отсюда!» Сейчас, к сожалению, время оскорблений, эпоха безнаказанности. Никто же в открытую тебе гадости не говорит, пишут с безликих аккаунтов. Боты, тролли… Поэтому надо всё это чистить.

Это не значит, что нужно слушать только елей, но и ориентироваться на тех, кто тебя ненавидит, не надо.

Натуральный, не противный

— Мы решили запустить новую рубрику в наших интервью — называется «Ответ хейтеру». Пару гадостей про вас нам написали подписчики в наших соцсетях. Еленка Георгиевская пишет: «Противный». 

— Я натуральный, не противный.



 

— Александр Михайлов: «Всегда переигрывает». 

— Если бы это сказал Александр Яковлевич Михайлов, я бы задумался, потому что вместе с ним мы снимались в картине «Есенин». Это замечательный потрясающий русский артист. А тут просто воздержусь.

— Наш читатель Виктор Игоревич интересуется, когда будет продолжение «Бригады»?

— Продолжения «Бригады» не будет. Я и во второй части не снимался. Это не то что скучно, это уже отвратительно: мне 47 лет, а я всё буду Саша Белый? Нам не нужно продолжение «Бригады». Есть первое впечатление, не надо его портить. Я сыграл «крестного отца» Сашу Белого в 27 лет. Был моложе всех исполнителей всех «крестных отцов» в мире — тогда это тешило мое честолюбие.

Сейчас у меня за плечами столько ролей: сыграл участкового, Витю Сумрака, Есенина, Иешуа, Высоцкого... Недавно сыграл советского разведчика, плюс скоро выйдет фильм Александра Велединского «Обитель», в нем у меня чудовищный персонаж — Эйхманис, начальник СЛОНа (Соловецкий лагерь особого назначения. — «Известия»). Жду выхода «Бендера», в котором сыграл роль Ибрагима Бендера.

Мне интересно экспериментировать, играть что-то новое. Зачем еще раз нырять в прошлое? Помню, когда мы снимали «Есенина» в Ярославле, кто-то зашел в уборную и нацарапал на стене: «Саша Белый теперь Есенин». Этим, я считаю, всё сказано.

Что испытывает женщина

— Всегда хотела с вами поделиться своим личным впечатлением о вас — какой-то вы чересчур уж положительный…

— Нет, я тоже и оступаюсь, и падаю. Но я не из тех, кто оступается, падает и больше не пробует встать. «Вставай и иди!» — вот мое кредо. В этой жизни судьба порой поворачивается в совершенно противоположную сторону и дает тебе шанс: «Попробуешь еще раз, только по-настоящему?». — «Да, конечно». Это надо понять и не дурить дальше.



 

— Несколько лет назад писали, что, помимо родных, у вас есть еще двое внебрачных детей. Это правда?

— Да, у меня есть еще дети. Действительно внебрачные. Понимаете, моя жизнь как бы разделилась на две части: до и после встречи с Аней (Матисон — жена Сергея Безрукова, режиссер. — «Известия»).

Это две разных жизни. Есть моя сегодняшняя жизнь. И есть одна прошлая жизнь, где было разное. Я не снимаю с себя ответственность, содержу своих старших детей с самого рождения, не обижаю их. Это очень важно — не сравнивать и не противопоставлять их друг другу ни в коем случае.

— Почему вы не любите распространяться об этом?

— Говорю, но аккуратно, словно по минному полю иду. Не хочу никого туда пускать, потому что это дети, их легко ранить. Я-то выдержу всё, меня невозможно оскорбить, невозможно задеть — я очень сильный человек. Внутри, может, и царапает, но я не покажу этого — стисну кулаки и пойду вперед. Но совсем маленьких можно сбить, поэтому не надо. Я настаиваю.

Я помогаю своим старшим детям. Но, честно признаюсь, что такое «отец», понял только сейчас, еще раз повторю, не обижая никого никоим образом. И сейчас я счастлив. На самоизоляции мы пять месяцев были вместе с семьей, и я впервые услышал, когда сын сказал мне: «Па-па». — «Повтори». — «Па-па, па-па». Это ощущение до слез. Или когда ты укачиваешь их… С Машей я смотрел знаменитого американского педиатра Харви Карпа и стал настоящим специалистом: убаюкивал дочь буквально за секунду.

Когда ты не спишь, встаешь как на дежурство всю ночь. Когда жену отвозишь на роды, дышишь рядом. Дорогие женщины, теперь я понимаю, что вы испытываете. Я не чувствую этого, но понимаю, сочувствую. Это должен испытать каждый мужчина, чтобы вас понять. Ребята, это не просто ждать за кулисами. Вы побудьте рядышком и поймите, что это такое. Просто дышите рядом, тужьтесь рядом. Я все это испытал, я был рядом — глаза в глаза. В какой-то момент Аня не слышала ни врача, никого, только видела глаза любимого человека, который говорил: «Смотри на меня».

— Рекомендуете мужчинам присутствовать на родах?

— Решайте сами, думайте своей головой, как вам лучше. Я рассказываю свой личный опыт. Сначала страшно: думаешь, выдержу ли, смогу ли, увидев всё это, сам не упасть в обморок? Когда мы ехали в роддом рожать второго, Степу, я уже шел смело. Со Степой получилось феноменально. Я отвез Аню, а мне еще надо лететь в Минск играть «Высоцкий. Рождение легенды». Один самолет отложили, второй отложили. Аня успела родить, я отвез ее в палату, подержал сына на руках. Она уснула, я смотался, отыграл спектакль и вернулся опять к ней.



 

— Ваши дети — старшие и младшие — дружат?

— Конечно, естественно. А как иначе? Никаких тайн — это закон, в котором я сейчас живу. Честно, откровенно. Я просто это берегу, потому что очень много грязи вокруг, поймите меня, пожалуйста.

— От всей души поздравляю вас с открытием сезона, с возвращением на сцену после полугодового перерыва. Чем порадуете в новом сезоне?

— Мы уже репетируем полным ходом параллельное несколько пьес. 29 октября — премьера спектакля «Поэтическое кафе «Луч» в постановке Ольги Матвеевой, в основе — поэзия периода оттепели. 11 и 12 декабря — премьера спектакля «Дядя Ваня», который я ставлю к 160-летию Антона Павловича Чехова. В этом сезоне после перерыва я выйду на сцену как артист. Долгое время был только художественным руководителем и режиссером-постановщиком, почти пять лет не играл в новых спектаклях своего театра. И вот наконец сыграю главную роль — Ивана Петровича Войницкого. Моими партнерами будут Антон Хабаров, он сыграет Астрова, и Карина Андоленко в роли Елены Андреевны.

Надеюсь, что постепенно все эти ограничения закончатся, нам вскоре обещали разрешить 70-процентную рассадку, а к премьере уже, возможно, позволят и 100%. Хотя я уже придумал, как рассадить зрителей, чтобы это было в стилистике спектакля. В любом случае ждем вас в театре!

Материал на сайте издания