Сергей Безруков признался, что хотел бы изменить в России

Эксклюзивное интервью с художественным руководителем Московского Губернского театра

Любимый миллионами актер в большом интервью рассказал о своих проектах и семье

В Москве сегодня завершается IV Международный Большой Детский фестиваль. О том, на что пришлось пойти организаторам, чтобы провести важнейшее мероприятие в столь трудное время, в интервью главному редактору ФАН рассказал художественный руководитель фестиваля Сергей Безруков. В последнее время многие актеры и режиссеры жалуются, что пандемия и введенные из-за нее ограничительные меры лишили их работы, но только не Безруков — он не привык роптать на судьбу, предпочитая постоянно находиться в движении и открывать для себя все новые и новые горизонты. Кроме организации фестиваля, у Сергея Безрукова еще и три премьеры в Московском Губернском театре, худруком которого он является, причем в одной из постановок — «Казанова. Ars Vivendi» — актер играет главную роль. О своих проектах, взглядах на жизнь, отношениях с женой, трехдневном декретном отпуске, секрете, который ему «выдал» Олег Табаков, — в интервью ФАН.



— У Вас сейчас горячая пора: съемки в двух фильмах, только что состоялась премьера в театре, а сегодня завершает работу IV Международный Большой Детский фестиваль. Вы и актер, и режиссер, и худрук театра, и худрук фестиваля — четыре ипостаси. Какая из них важнее? И как удается уделять внимание всему сразу?

— Важно все, иначе не имеет смысла этим заниматься. Иногда в один день приходится совмещать, чередовать все эти роли. Сложно, но возможно. Все приходит с опытом. За много лет я уже привык к такому ритму. Привык не унывать в любых ситуациях, а сейчас, в условиях изменившегося мира, это особенно важно. Мир действительно серьезно поменялся — из-за пандемии, локдаунов и чудовищных ограничений, которые убивают экономику театра и заставляют нас практически выживать в нынешних реалиях. Но ничего не поделаешь, приходится смириться и терпеливо ждать, что будет дальше. Надеюсь, выживем.



— В прошлом году БДФ прошел в экстремальных условиях — на пике заболеваемости и ограничений, онлайн. В этом году было легче? Удалось ли провести его так, как мечталось?

— Да, учитывая ситуацию, нам удалось воплотить задуманное процентов на 95. Наш фестиваль открылся 1 сентября, мы успели привезти в Москву большое количество коллективов еще до локдауна. Программа Большого Детского фестиваля в этом году была обширная, представили 93 творческих проекта: спектакли, кино- и анимационные фильмы, цирк, детскую литературу. Пять спектаклей не смогли приехать из-за ограничений, наше детское жюри смотрело и оценивало их в видеозаписи, но в основном все получилось. К великому сожалению, финал фестиваля, который мы должны были по традиции провести в рамках Санкт-Петербургского культурного форума, из-за ограничений и отмены самого форума пришлось перенести в Москву. Тем не менее церемония закрытия, придуманная режиссером Романом Боклановым, состоится в том виде, как и была задумана, но на сцене Московского Губернского театра мы сегодня подведем итоги нашего фестиваля. Победителей у нас выбирает детское жюри, ребята от 6 до 16 лет, юные актеры, музыканты, спортсмены. Я наблюдал за их голосованием, и, как и в предыдущие годы, отметил, что многое из той программы, что мы подготовили, им действительно понравилось. Хотя есть и много неожиданных решений, но мы не вправе их менять, потому что на нашем фестивале все решают дети.



— Что нового в Московском Губернском театре, который Вы возглавляете?

— В сентябре мы выпустили масштабный музыкальный спектакль «Безымянная звезда», его поставил Александр Созонов. На днях состоялась премьера моего спектакля «Казанова. Ars Vivendi», где я выступил в качестве режиссера и сыграл главную роль. Сейчас идут репетиции спектакля «Много шума из ничего», который ставит Анна Горушкина, премьера состоится буквально через несколько дней, 27 ноября. Затем мы начнем готовиться к юбилею Губернаторского оркестра — штатного оркестра нашего театра, которому в феврале исполнится 15 лет. Это будет такой бенефис оркестра, музыкальное ревю, которое мы выпустим в апреле. Дальше у нас будет много репетиций, будет еще одна премьера в мае — поэтический спектакль «Чужие берега» — и параллельно — подготовка к нашему фестивалю «Фабрика Станиславского». Если все будет хорошо и пандемия не нарушит наши планы, то на открытии фестиваля по традиции покажем эскиз будущего спектакля «Маскарад» в постановке литовского режиссера Роландаса Аткочюнаса, где я сыграю Арбенина. Этот спектакль мы планировали выпустить еще в 2020 году, но из-за локдауна режиссер и постановочная группа не смогли к нам приехать, пришлось перенести репетиции на этот сезон. Надеюсь, что на этот раз все сложится.

«Я в восторге от спектакля «Казанова». Я видел много и театральных, и киноработ Сергея. Всегда восхищался его талантом. Изначально мы знали друг друга как коллеги, познакомились на общих мероприятиях. Дальше у нас были совместные работы. Сергей снимал новый фильм в декорациях Большого московского цирка при участии наших животных. Я был приглашен на его премьеру спектакля «Казанова». Получил огромное удовольствие. Спектакль очень легкий, несмотря на достаточно провокационную тему спектакля. Казанова — персонаж эпатажный. Замечательная режиссерская работа. Отдыхаешь на протяжении всего спектакля, получаешь удовольствие. Есть несколько моментов, в которых Сергей Безруков удивительным образом раскрывается с точки зрения многогранности своего таланта. Тема с его перевоплощениями, поселением душ внутрь своего тела. Один образ сменяется другим буквально за несколько секунд. Это потрясающая площадка для Сергея, чтобы вновь показать свой талант».

Аскольд Запашный
О спектакле «Казанова. Ars Vivendi»

— Вообще тенденции нынешнего сезона таковы, что театр должен стать своего рода антидепрессантом. Все эти пандемийные страхи и ограничения, сложности из-за требований QR-кодов, без которых не попасть в музей, на концерт или спектакль, — это все рождает ощущение недоверия, агрессии, безнадежности. И сейчас зрителю нужен спектакль-праздник, нужны постановки, которые дают возможность радоваться, надеяться. Поэтому — «Безымянная звезда», «Казанова», «Много шума из ничего». Стараемся поднимать людям настроение, дарить ощущение праздника.

«Прекрасная актерская работа Сергея. Особенно он блистает в сцене спиритического сеанса. Причем проявляет себя и как характерный артист, прекрасен в драматических кусках воспоминаний. Мне немного не хватило действия в первом акте, но во втором все выровнялось, и было уже интересно и замечательно. Замечательная работа Янины Соколовской!»

Нонна Гришаева
О премьере «Казанова. Ars Vivendi»

— Пандемия коронавируса серьезно отразилась на жизни артистов. Когда начались тяжелые времена для театра? Сколько человек Вам пришлось уволить?

— Безусловно, кадровые изменения были: кто-то сам уволился, с кем-то не продлили контракт, причины в каждом случае разные, хотя в целом это, конечно, связано с той тяжелой экономической ситуацией, которая сложилась из-за пандемии. Но вместе с тем есть и пополнение — в этом сезоне мы взяли в труппу семь новых артистов, и в других отделах появились новые сотрудники. Кто-то уходит, кто-то приходит — это жизнь. Тяжелые времена начались, как и у всех, с марта прошлого года, когда театры закрылись и все мы сидели взаперти: кто дома, кто на даче. Благодаря президентскому гранту, который мы получаем уже три года, мы смогли сохранить артистов и музыкантов. Это — целевой грант на премиальные выплаты творческой части коллектива, благодаря чему мы имели возможность сохранить зарплаты художественному персоналу на прежнем уровне. Но театр — это большой коллектив, и он состоит не только из артистов. У нас в штате почти 400 человек, из них 140 — это артисты и музыканты, а остальные — это люди, которые обслуживают творческий процесс, от уборщиц и билетеров до администраторов. И когда всех перевели на удаленку и посадили на голый оклад, нам пришлось несладко. Потому что голый оклад в региональном театре (а мы областной театр, хотя и находимся в Москве) — это слезы.

— Дело в том, что мы всегда поддерживали сотрудников из заработанных, внебюджетных средств. До пандемии мы достаточно хорошо зарабатывали. За то время, которое я руковожу театром, заполняемость залов увеличилась с 20 до 80–90%, а на некоторые наши хиты — и до 100%. Благодаря этому мы имели возможность из заработанных средств доплачивать людям надбавки, чтобы зарплаты в театре были сравнимы со средними зарплатами по Москве, на это уходила примерно половина заработанных средств. Но с началом пандемии и ограничений все изменилось. За время полугодового простоя мы практически исчерпали все свои запасы. Затем мы играли на 25% зала, потом — на 50. Сейчас разрешили продавать 70% при наличии QR-кодов, но это не значит, что зал будет заполнен на все 70%, потому что не все имеют эти коды. Поэтому все равно зал наполняется не более чем наполовину. Поэтому представьте, что мы больше года зарабатываем вдвое меньше, чем раньше, и все тратим на доплаты к окладам. Поэтому выжить — очень сложно, в связи с этим были и увольнения — люди не выдержали, поскольку зарплаты оказались ниже, чем в московских театрах. Не потому что не хотим платить, а потому что из-за ограничений не можем заработать на премии. Есть субсидии на зарплаты, которые мы получаем от учредителя, но это только голые оклады. В Москве на них не проживешь.



— Кого, на Ваш взгляд, уволить проще, уборщицу или актрису?

— Я всегда держусь за каждого из сотрудников. Театр — это большой коллектив, и увольнение каждого сотрудника — это всегда драма. Лучше приобретать, чем терять.

— Сергей, если театр будет на грани банкротства, Вы готовы поступиться своими принципами и ради прибыли театра пригласить на сцену известных персон, блогеров, тиктокеров или, например, Ольгу Бузову?

— Нет.

— В одном из своих интервью, цитируя знаменитого итальянского режиссера Джорджо Стрелера, Вы сказали, что хотите создать театр, доступный для всех. Удалось ли Вам реализовать цель или театр — это до сих пор досуг привилегированной прослойки населения?

— Если говорить о Губернском театре, то мы от своей миссии не отклоняемся. Мы первые в России осуществили тифлокомментирование спектаклей и действительно стали театром, доступным для всех, в том числе и для людей с ограничениями зрения и слуха, к нам можно приехать на инвалидной коляске, для этого есть специальный пандус и лифт. И цены на билеты у нас более доступные, чем в среднем по московским театрам, — мы все-таки принадлежим Московской области, мы региональный театр, хотя и находимся на территории Москвы.

— Вы являетесь членом Высшего совета политической партии «Единая Россия». Как это влияет на отношения с актерами, которые придерживаются иных политических взглядов и зачастую критикуют действующую власть?

— У нас есть артисты, которые придерживаются либеральных взглядов, критикуют власть, но мне это абсолютно неважно. В этом смысле у нас демократия. Для меня важно, каков этот артист на сцене. Если хороший — мы работаем, мы команда.

— Вас уже смело можно назвать не только талантливым актером и режиссером, но и политиком. Что самое весомое, на Ваш взгляд, удалось сделать для обычных людей на этом поприще?

— Я никогда не занимался политикой. Моя политика — это театр. Что касается вашего вопроса, скажу следующее. Пять лет назад я инициировал партийный проект «Театры — детям» и занимаюсь им до сих пор. Я высказал такую инициативу, потому что надо было кому-то встать на защиту детских театров, которые в регионах находились порой на грани выживания. Дело в том, что детские театры не могут зарабатывать так же, как театры, ставящие для взрослой аудитории, поскольку билеты на детские спектакли имеют определенный ценовой потолок. Поэтому у многих ТЮЗов не хватало денег ни на ремонт, ни на новое оборудование и транспорт, ни на то, чтобы пригласить на постановку талантливого режиссера. Очень важно также поддержать актеров детских театров, чтобы они получали достойные зарплаты. За те пять лет, которые я курирую этот проект, детским театрам было выделено внушительное финансирование. Сначала 220 миллионов, потом — по 885 ежегодно, а в этом году финансирование увеличилось до миллиарда с лишним. Всего за эти годы на новые постановки и материально-техническое обеспечение в детских театрах было выделено 4,2 миллиарда рублей. За эти годы мы сделали очень много, и я рад, что ко мне прислушались. И, вы знаете, пока поддерживают и финансируют детские театры, я готов быть в любых советах. Это и есть моя политика, потому что, воспитывая юного зрителя, мы таким образом воспитываем тех, кто придет потом в театры для взрослых. Важно, чтобы ребенок полюбил театр, искусство.

— Два года назад программу «Театры — детям» объединили с программой «Театры малых городов» в один партийный проект — «Культура малой Родины», и мы с Евгением Мироновымстали сопредседателями общественного совета этого проекта. Я по-прежнему отвечаю за детские театры и Международный Большой Детский фестиваль, который реализуется в рамках этого проекта. Более того, по моей инициативе была создана правительственная премия за лучшую постановку русской классики, и уже который год театры имеют возможность получить благодаря этой премии 3 миллиона рублей. Для регионального театра это — ощутимый бюджет, благодаря которому можно поставить хороший, качественный спектакль.

— Что бы Вам хотелось изменить в нашей стране?

— Мы с моей супругой представляем фонд «Измени одну жизнь», который занимается детскими домами, и, конечно же, моя первая мысль — это то, чтобы все дети в нашей стране нашли свою семью.

И совершенно однозначно хочется видеть уравненное в доходах общество, где у детей не будет такого социального расслоения, будут равные возможности для образования, медобслуживания и семейного досуга.

— Какую роль в своей карьере Вы считаете самой удачной, а какую — провальной?

— Не буду обижать свои роли, потому что у каждого моего героя есть свои поклонники. Я всегда трачусь и на сцене, и в кино, так меня учили мои учителя, мой отец и Олег Павлович Табаков: «Не играй — живи». Я всегда проживаю свои роли, а это — серьезные эмоциональные и физические траты. Что касается удач и неудач — не все зависит от артиста, к сожалению. Наша профессия очень зависимая. Есть режиссер, в кино есть еще продюсеры, режиссер монтажа, прокатчик. Очень много составляющих, из которых слагается успех или неуспех. Допустим, взять проект «Бендер» — жаль, что продюсеры не занимались продвижением этого проекта, и вышла эта трилогия как раз в самое злосчастное время, когда кинотеатры были закрыты, потом разрешили 50%. Так же, как и «Подольские курсанты» — мощнейший проект, который вышел прошлой осенью, когда было разрешено заполнять залы на 25% и невозможно было собрать зрителей в кинотеатры. Фильм «Учености плоды» — сложнейший, интереснейший материал, но из-за того, что режиссер Игорь Угольников отказался менять название картины и сокращать хронометраж на час, как того потребовали прокатчики, ее поставили в самое неудобное время — на утренние и ночные сеансы. В кино очень многое зависит от того, как продукт продвигают и рекламируют, чтобы его увидел зритель. К примеру, «Бендера» практически пиарил только я в своих соцсетях. Но когда трилогия о Бендере вышла на онлайн-платформах, количество просмотров и положительных отзывов оказалось довольно хорошим. Я больше ориентируюсь на эти показатели и отзывы зрителей, нежели на цифры в прокате.

— Вы — человек, добившийся высот в своем деле, а в личной жизни Вы можете смело назвать себя счастливым отцом, мужем?

— Да.

— Что самое главное Вы пытаетесь привить своим детям?

— Стараюсь привить эмпатию, чувство сострадания, которые сейчас во многом утрачены в нашем обществе, к сожалению.

— Вы и Ваша супруга Анна не только живете, но иногда и работаете вместе. Кто главный в доме (в бытовом плане), кто в работе, ведь Анна — режиссер и априори имеет авторитет, к тому же она выступила в роли художника по декорациям и костюмам в Вашем спектакле «Казанова. Ars Vivendi»?

— У нас абсолютная демократия и равноправие, хотя я, безусловно, хозяин и глава семьи.

— Анна всегда посещает Ваши премьеры? Она — строгий критик?

— Да, но она любящий критик.

— Вы могли бы бросить театр ради семьи?

— Вы знаете, я делал паузы и в театре, и в кино. Во время съемочного процесса заранее договаривался с продюсерами, что когда придет время везти Аню в роддом, то я прерву любые съемки, и мне давали такой «декретный отпуск». Что касается театра, то театр — это тоже семья, дом. Безусловно, моя собственная семья для меня дороже, но и театр — это тоже семья, и артисты для меня — тоже такие же дети.