Сергей БЕЗРУКОВ: с детьми могу сыграть «строгого» папу, хотя это сложно дается

24 июня в прокат выходит приключенческая комедия «Бендер: Начало», которая станет своеобразным приквелом истории о двенадцати стульях и расскажет о становлении юного Остапа Бендера в качестве великого комбинатора. Сергею Безрукову в картине досталась роль Ибрагима Бендера – наставника и папы юного Остапа, вместе с которым они будут заниматься поисками царских реликвий. О своей новой хулиганской роли, театральной деятельности, статусе отца-наставника, поддержке жены и воспитании в детях чувства сострадания к ближним актер рассказал «Теленеделе».

— Сергей Витальевич, какие впечатления после съемок в новой интерпретации творений Ильфа и Петрова?

— Очень важно сразу оговориться, что это никакая не интерпретация, не экранизация Ильфа и Петрова, это наша история, чистая и оригинальная. Это приквел, где рассказывается о том, что было до. Здесь есть юный мальчишка Ося Задунайский – его сыграл Арам Вардеванян, и никакого Остапа Бендера еще не существует. Есть Ибрагим Бендер – Ибрагим-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей, тот самый папа, аферист, турецкоподанный, который станет наставником юного Оси. Ибрагима Бендера не играл еще никто в истории, и я очень рад, что у меня появилась возможность сделать это первым.

— Насколько вы принимали участие в создании образа своего героя, что-то сами предлагали?

— Я вновь встретился с режиссером Игорем Зайцевым, с которым мы работали уже не раз – на «Есенине», «Каникулах строгого режима». У нас с ним потрясающее взаимопонимание, мы много импровизировали в кадре, несмотря на уже имеющийся сценарий. Мы соавторы. Это когда понимаешь режиссера с полуслова, когда он знает, как я импровизирую в кадре, когда интонация и одно слово – и тут возникает сцена. Было много придуманных  интересных прочтений – для души, для того, чтобы импровизировать и наслаждаться самой игрой. Роль Ибрагима Бендера — настоящий актерский подарок, мой герой постоянно мимикрирует, переходя из одного образа в другой. Актеру всегда интересно играть разноплановые роли, а тут в одной роли у меня получилось сыграть сразу несколько ролей.

— А Остапа Бендера вы когда-нибудь мечтали сыграть? 

— Безусловно, мечтал, потому что моим кумиром всегда был, есть и будет Андрей Александрович Миронов. Его Бендер в «12 стульях» Марка Захарова меня когда-то поразил – он у него настоящий романтик, импровизатор, великий Бендер… Очень люблю этот фильм, в котором все роли исполнили великие актеры. Марк Анатольевич умел собирать в своих работах настоящие соцветия. Отделаться от этого образа было, конечно, очень сложно, потому что Бендер Миронова меня просто поразил, и я им жил все эти годы. Получив же роль отца Остапа Бендера, я был очень рад, что мне не нужно кого-то копировать, а уж тем более с кем-то соперничать, особенно со своим кумиром. Здесь я был абсолютно свободен в трактовке образа Ибрагима Бендера, получился настоящий аферист, пират, пройдоха, прожженный, с колоссальнейшим опытом обмана и авантюрного склада. Очень яркий персонаж, и своей яркостью он в себя влюбил. Это такая комедия переодеваний, но в то же время здесь есть и глубокий смысл, как в любой хорошей комедии. Зрителю сейчас особенно нужны такие яркие, насыщенные, безбашенные комедии, которые дают возможность просто выдохнуть, особенно в наше сложное время. Это очень хорошая пилюля бесконечного счастья, драйва и хорошего настроения.

— Как вам работалось с молодыми коллегами? Они рассказали, что называли вас «машина юмора», потому что вы все время шутили и поднимали всем настроение. 

— Это правда. Я не люблю, когда на съемочной площадке царит чересчур уж серьезная атмосфера, не люблю, чтобы люди грустили. Мне нравится живая атмосфера праздника, когда мы делаем общее дело и нам нравится то, что мы делаем. Мне кажется, это очень важно. Я и в театре создаю атмосферу, когда мы живем творчеством, искусством, общим делом. Так что поднятие настроения для меня – основное правило и принцип поведения на съемочной площадке. После этого фильма я пригласил в Московский Губернский театр Никиту Кологривого, который сыграл Мишку Япончика. Он уже сыграл у нас в «Веселом солдате» и очень хорошо себя показал, я очень его ценю, в нем много энергии. Исполнитель роли Оси Задунайского Арам Вардеванян сыграл у нас в «Маугли». Нам не хватало актера на главную роль, и я, зная, что Арам потрясающе двигается, пригласил его со словами: «Дорогой, этот опыт тебе не повредит». Каждый раз, когда снимаюсь, присматриваюсь к молодым артистам с тем, чтобы пригласить их потом в театр. Присматриваюсь, насколько они талантливы, насколько обладают той самой энергетикой, которая необходима для театра. Потому что сцена и кино – это разные вещи, и для сцены нужно обладать совершенно уникальной индивидуальностью и энергетическим объемом. Важно «добивать» энергией до зрителя.

— Вы действительно всегда улыбающийся и позитивный, сложно представить вас в плохом настроении…

— Я бываю разным, но считаю, что только позитив может спасти в нашем жестоком мире. И злословия много, и агрессии в наше время, потому такие фильмы, как «Бендер», особенно необходимы, чтобы поднимать людям настроение. Никогда не нужно отчаиваться, поэтому я улыбаюсь, даже когда сложно улыбаться. О своих трудностях стараюсь не говорить, хотя их очень много, я стараюсь давать надежду. Помните, как у Есенина: «Казаться улыбчивым и простым – самое высшее в мире искусство»… Все-таки от артиста многое зависит, его энергетика очень важна: то, что он несет со сцены, какую надежду он дает.

— Никогда не было усталости от профессии? 

— Бывает физическая усталость, но от профессии – никогда. У меня очень много предложений, но я не тиражирую самого себя. Мне кажется, самое примитивное и скучное – пытаться играть самого себя в театре и кино. От такого, конечно же, загрустишь. Пребывая в вечном поиске, важно соглашаться только на то, что тебе по-настоящему интересно, что развивает тебя в профессии, когда роль действительно на сопротивление и ты такого еще не играл. Думаю, это кредо любого артиста, все мечтают, чтобы им предлагали разные роли, чтобы видели их в разных амплуа. Просто не каждому тут везет. Мне в данном случае везет, потому что у меня есть возможность выбирать.

— А от чего вы получаете самую большую радость в работе?

— Сейчас главную радость я получаю как художественный руководитель и режиссер-постановщик Московского Губернского театра. Когда у меня получается, когда артистов, с которыми я играю на сцене, выделяют даже больше, чем меня. Допустим, в «Дяде Ване» отмечают Антона Хабарова, Карину Андоленко, хотя исполнитель главной роли – Войницкого – там я, но отмечают именно актерский ансамбль. Вы не представляете, какая это радость для меня как руководителя. Сейчас я больше радуюсь за других, и это, наверное, самое главное, что должен испытывать худрук. В этом есть совершенно потрясающий смысл, когда ты не просто выполняешь функции руководителя, а становишься для артистов отцом родным, когда создаешь театр по образу и подобию. Когда ты не просто руководишь, а следишь за своими артистами, стараешься их развивать, работать с ними как педагог, становишься мастером-учителем. Думаю, что я созрел до этого амплуа – настоящего отца и настоящего учителя. Теперь я понимаю, что чувствовал Олег Павлович Табаков, когда гордился своими учениками, раньше я этого не осознавал. Олег Павлович в каждом интервью называл нас – Володю Машкова, Женю Миронова, Сережу Угрюмова, меня и других ребят, и было видно, как он гордится всеми своими учениками. Теперь я это понимаю, поскольку сам начинаю гордиться своими артистами. Хотя не все из них мои ученики, но все они проходят школу Московского Губернского театра, я с ними работаю как режиссер-постановщик и педагог и вижу, когда у них действительно получается. Это счастье сложно с чем-то сравнить.

— Вам свойственна ностальгия? Вы храните письма, фотографии?

— Конечно! Я храню все, что связано с театром, старые программки, фотографии. Есть такие программки, которым цены нет, таких сейчас уже не найти нигде. Может быть, дети когда-нибудь будут вспоминать меня, в том числе рассматривая эти программки. В кино есть традиция – после первого отснятого кадра торжественно разбивать о штатив тарелку, которую расписывает вся группа. И потом все разбирают на память эти осколки, таким образом становясь причастными к общему делу. У меня этих осколков уже столько, что для них пришлось завести отдельную большую коробку, я все их очень бережно храню.

— Расскажите, что у вас сейчас в работе, какими планами и проектами живете?

— Сейчас у меня идут съемки двух проектов – сериал и фильм, смогу рассказать о них только после окончания съемок. Недавно выпустил спектакль «Казанова. Ars Vivendi», пока играем предпремьерные показы, а официальная премьера будет осенью. Но уже сейчас можно сказать, что получился спектакль-праздник, комедия с замечательным горинским юмором, который я очень люблю. Я сыграл Казанову во время его пребывания в России в эпоху Екатерины Второй. Художником-постановщиком и художником по костюмам в этом спектакле выступила моя жена Анна Матисон, она создала на сцене совершенно оперный мир (а у нее есть опыт работы в оперном театре, Аня много ставила в Мариинке и как режиссер, и как художник-постановщик), чему я очень рад. Это абсолютная опера, очень масштабная, зрелищная, в ней много юмора, острословия и того, что попадает в нас сегодняшних. И самое главное, что это комедия, после просмотра которой люди могут уйти с хорошим послевкусием. Нам всем сейчас этого очень не хватает в жизни – хорошего послевкусия, когда ты просто отдыхаешь душой, а потом идешь домой с хорошим настроением. А буквально перед Новым годом я выпустил «Дядю Ваню», в котором выступаю режиссером-постановщиком и исполнителем роли Войницкого. Я обострил многие моменты и проблемы, которые поднимает пьеса, и спектакль стал более современным по своему прочтению. Хотя это классика, и так или иначе, все равно я оставляю настроение и атмосферу того времени. Но пьеса зазвучала совершенно по-новому.

— Только что в Москве прошел Летний фестиваль Губернских театров «Фабрика Станиславского». Какие цели вы преследовали, создавая этот фестиваль?

— Цель была одна – мы выбираем театр, который проповедует систему Станиславского, а самое главное, проповедует русский психологический театр. Мне важнее содержание, нежели форма, поэтому на нашем фестивале мы награждаем именно артистов. Не режиссеров, не спектакли, мы награждаем именно актерские работы. Мне важен артист на сцене, который несет то самое содержание, мне нужен психологический театр, когда зрители в зале говорят: «Верю!» Это не игра и не форма, а подлинная жизнь на сцене, жизнь человеческого духа.  Как ни странно, этот самый русский психологический театр сейчас находится в меньшинстве, потому что идет повальное увлечение формой, европейский театр, условный театр, режиссеры скандалят, эпатируют публику. А вот классический русский психологический театр, который очень любят в провинции и по которому скучают в столице, – он как бы находится на втором плане. Я посчитал, что это несправедливо, и придумал фестиваль «Фабрика Станиславского», чтобы обратить внимание на провинциальные театры, которые как раз продолжают следовать традициям русского психологического театра. Пусть они не завоевывают призов на именитых фестивалях, но все это очень хорошие спектакли, замечательные драматические работы, которые важно отмечать, чтобы люди не отчаивались. Чтобы они знали, что в столице есть фестиваль «Фабрика Станиславского», которому их работы важны и интересны. А я считаю, что это важно и зрителю, который устал от экстравагантной формы и от скандалов, ему хочется после изысканной кухни, от которой может разболеться желудок, поесть хорошей, здоровой пищи – простой отварной картошки с селедочкой и соленьями.

— На открытии «Фабрики Станиславского» вы представите ближайшую премьеру – спектакль «Безымянная звезда» по пьесе М. Себастьяна. Весьма удивил выбор актера на главную роль – Никита Пресняков. Почему он, вроде Никита в большей степени музыкант и представитель шоу-бизнеса? 

— Да, режиссер Саша Созонов придумал новый жанр – электродрама. Я работаю со всеми жанрами, в том числе совсем новыми, как наш спектакль, который соединяет в одном сюжете мюзикл и драматическое искусство. В спектакле многогранная музыкальная палитра, нужно очень хорошо петь и обладать современным звучанием. Поэтому выбор пал именно на Преснякова-младшего. Никита очень хорошо чувствует музыку, гены передались отлично, на нем природа точно не отдохнула. Мы с режиссером пришли к решению пригласить на главную роль Никиту, и я уверен, что это правильный выбор. А главную женскую роль исполнит Аня Снаткина, и это тоже будет открытием, потому что она никогда еще не пела со сцены. Для нее это новый этап – попробовать себя в театре вокально.У нас в Губернском театре очень хорошие педагоги по вокалу, у нас поющие артисты, поэтому просто грех было не придумать музыкальный спектакль. Более того, у нас в театре уже идет несколько таких спектаклей, например музыкально-драматический спектакль «Высоцкий. Рождение легенды», который я поставил к юбилею Высоцкого, он до сих пор собирает полные залы, мы даже в «Крокусе» его играли на шесть тысяч зрителей. Так что музыкальные темы в спектаклях мы пробуем, я вижу, как работают ребята, как они замечательно владеют голосами. Поэтому я и придумываю такие формы, которые помогают дальше развиваться, и надеюсь, что после электродрамы мы задумаем еще какой-нибудь мюзикл и я дам своим артистам возможность поработать еще и в этом жанре.

— На кого опираетесь в трудную минуту, кто вам подает пример?

— Семья и моя жена, которая всегда рядом. Аня мне очень помогает, в том числе и творчески. Я работаю самостоятельно, а она всегда рядом – и как художник, и как режиссер. Наша работа – это то, что мы можем обсудить дома, сразу, с ходу, у нас общие вкусы, и это тоже замечательно. Аня ценит меня как режиссера-постановщика, но я не иду в режиссуру кино, довольствуюсь театром, и мне это нравится. Мне нравится быть театральным режиссером, я постоянно думаю о следующих проектах и надеюсь, что их будет много. Потому что очень много идей и задумок.

— В кино в ближайшее время планируете какой-то совместный проект с супругой? 

— В следующем году выйдет серия новелл, объединенных одним названием – «Папы» (помните, раньше были «Мамы»), и вот одну из новелл снимает Аня. Она называется «Отпуск», и я там играю главную роль. Сюжет строится на очень важной идее о том, как семья принимает ребенка из детдома. Аня ведь много работает как сценарист, и тут она написала, как мне кажется, очень пронзительную историю о том, как адаптировать детдомовского  ребенка, как полюбить его, как расположить к себе. И как взрослым привыкнуть к тому, что в доме теперь есть еще один ребенок, только приемный. Так что в этой новелле затронута весьма серьезная тема, хоть на первый взгляд она вроде бы легкая, игровая, забавная, но в ней заложен глубокий смысл. Это присуще Ане, она сама человек очень глубокий. Все ее работы всегда связаны с очень глубокими чувствами и эмоциями, все они о жизни, о душе.

— Для каждого родителя важно, чтобы его ребенок вырос хорошим человеком. Чему главному вы бы хотели научить своих детей?

— Самое главное, чтобы они обладали чувством сострадания, чтобы они в любых ситуациях оставались людьми честными, искренними и порядочными. Наверное, этого желают все родители, но вот чувство сострадания наиболее важно в нашем жестоком мире, когда молодежь порой ведет себя очень зло и цинично, в тех же соцсетях. Чувство сострадания очень важно, ведь ты не проходишь мимо, а правильно реагируешь на чужую боль, на чужое горе. Я хочу, чтобы мои дети выросли именно такими.

— Вы очень любящий и трепетный папа, как можно судить даже по тем видео, что вы выкладываете. Вы детям, наверное, ни в чем не можете отказать?

— Нет-нет, я очень рад, что мои дети в этом плане очень воспитанные ребята, тут у нас все хорошо. Веревки они из меня, конечно, не вьют, но то, что любви очень много, – это правда. Воспитанием я занимаюсь, иногда даже могу сыграть «строгого» папу, хотя мне это сложно дается, я все-таки добрый папа. Но строгостью иногда подыгрываю, чтобы были определенные границы, я же артист и могу это сыграть. В воспитании должна присутствовать определенная степень строгости, но ни в коем случае не агрессии. Ты и уважения больше у детей вызываешь, если бываешь иногда в меру строгим. Детям ведь самим бывает сложно, когда у них нет границ, вседозволенность весьма губительна.

— Чем вас Маша и Степа в последнее время удивляли? 

— Дети, которые рвутся в театр, – это всегда удивительно. Когда они с наслаждением смотрят спектакль, потом разбирают его, оценивают мою игру, как это делает Маша в свои четыре года. Она не по годам тонко чувствует происходящее на сцене, ей очень нравится театр. Недавно Аня снимала телевизионную версию спектакля «Пушкин», и дочка в нем сыграла Машу Пушкину. Очень сильно переживала, практически не спала ночь перед съемками, понимая, что у нее очень ответственная роль и нужно будет читать стихи со сцены. И даже уже после съемок продолжала переживать, что, возможно, у нее что-то не получилось. Мы находили какие-то совершенно уникальные слова, чтобы успокоить Машу. Меня поражает, что дочка уже невероятный перфекционист, ей всегда важно, чтобы все получилось на «отлично». Не знаю, откуда в ней это, и не могу гарантировать, станет ли она актрисой или режиссером, но то, что в ней есть творческое начало, – это стопроцентно.  А в сыне Степе очень много потрясающей эмпатии, он невероятной душевной организации ребенок, очень тонко реагирует на все происходящее, в нем сильно развит инстинкт сопереживания другим. Я очень ценю эти моменты – эмпатию и сострадание, считаю, что их обязательно нужно воспитывать во всех детях.