ВЕРЫ ВСЁ МЕНЬШЕ, А ГРЕХИ ВСЁ СТРАШНЕЕ

«ДЯДЯ ВАНЯ» В ГУБЕРНСКОМ ТЕАТРЕ

В рамках проекта «Журфак Театрала» – текст студентов МГУ им. Ломоносова о премьерном спектакле «Дядя Ваня» в Губернском театре. 

Изоляция на даче побудила Сергея Безрукова поставить «Дядю Ваню» в Губернском театре. Как режиссер он сместил акценты с оригинального текста Чехова, добавил пьесе актуальности и привнес много новых символов, чтобы спектакль наверняка попал в современного зрителя, не оставив никого равнодушным.

Безруков берет в фокус внимания тему любви. Он обостряет характеры и реакции героев, намеренно гипертрофирует их проступки, чтобы еще ярче провозгласить идею самого Чехова: без истинной любви по-настоящему жить нельзя. Дядя Ваня (Сергей Безруков) теряет долю материалистичности и практичности человека, управляющего имением, и превращается в романтика-фотографа, который праздно ходит по дому, не сводит глаз с Елены Андреевны (Карина Андоленко), постоянно признается ей в любви, а Серебрякову (Григорий Фирсов) – в ненависти. Он буквально помешан на жене профессора и, будучи фотографом, устраивает ей фотосессии, а потом целует ее портреты. На одном из этих портретов Елена Андреевна изображена с нимбом над головой. Получается, она икона для дяди Вани, лик святой. «Здесь история чеховской безответной любви, – говорит Сергей Безруков. – Если бы Елена Андреевна полюбила дядю Ваню, он бы сделал для нее все. Такая же ситуация и в «Вишневом саде»: любовь невзаимная. Человек готов к ногам любимой все бросить, но напрасно».



Вся чистота Елены Андреевны пропадает, когда она изменяет мужу с Астровым (Антон Хабаров) – вот пример нагнетания, когда чеховский поцелуй у Безрукова перерастает в супружескую измену. Героиня и сама понимает, что окунулась в нечто вязкое и противное, очиститься от которого будет сложно. В конце она нонасит Астрову пощечину за то, что он ее использовал – любовью там и не пахло. Но, может, в этой пощечине есть и злость на себя – за то, что влюбилась, поверила, согласилась.

В спектакле исследуется внутреннее состояние не только заглавного героя, но и Елены Андреевны, Астрова. Сергей Безруков по-новому смотрит на Серебрякова, оказавшегося не таким уж и дряхлым стариком, и открывает глубину личности Телегина (Михаил Шилов), которому прежде отводилось мало внимания на театральных подмостках. Спектакль начинается разговором Астрова с нянькой Мариной, что дает понятие зрителю о духовной деградации героя, внутреннем опустошении, которые позже отразятся и на его поступках, и на других героях. Кроме того, режиссер Сергей Безруков предпринимает попытку «залезть в голову» Астрову и Елене Андреевне, чтобы подслушать их мысли. Если первого не оставляет в покое память – постоянно всплывает мысль о скончавшемся пациенте, то вторую подталкивает к измене голос дяди Вани, фраза которого прочно засела в голове героини.

К сценическому воплощению чеховских героев режиссер относится с особым трепетом: «Знаете, я больше всего переживаю за артистов. Когда ребят принимают в сценах – просто бальзам на душу», – замечает Безруков. Неслучайно роль Астрова досталась Антону Хабарову – актер часто примеряет на себя подобные амплуа. По словам режиссера, Хабаров, наконец, тот самый Астров. Актерская игра перестает быть игрой и становится реальной историей «потерянного» человека, который вопреки своему падению все же благородно поступает с Соней. Роль сильной девушки, некрасивой внешне, но с доброй душой исполнила молодая актриса Диана Егорова.



О самом дяде Ване можно говорить бесконечно – все в лучших традициях Сергея Безрукова. Он многогранен в своих эмоциях настолько, что полностью веришь в его глубокое страдание. Дядя Ваня буквально отрекается от любимой, благословляет ее, а сам кричит, воет от боли.

Настоящим открытием – как для зрителя, так и для режиссера – стала Карина Андоленко, исполнившая роль Елены Андреевны. Зритель знает актрису по ролям в кино, но здесь, на сцене Губернского театра, словно раскрылся весь ее талант. Героиня Андоленко не статичная, замкнутая девушка, безропотно похоронившая свою молодость рядом с пожилым профессором. Она стала чувственной, но и глубоко верующей. В первом акте она ведет себя сдержанно и мудро, как полагается ее статусу, однако во втором разворачивается настоящая дуэль страстей, бунт героини, грехопадение (намеренно усиленное режиссером), но в то же время видно, что она сохраняет выдержку и настоящее мужество.

Ее мужество неподдельно, в отличие от ее супруга – профессора Серебрякова в исполнении Григория Фирсова. Вероятно, зритель привык, что это герой самолюбивый, зацикленный на собственной персоне. Но благодаря Фирсову Серебряков приобретает интересные черты: во-первых, здесь он узнает о грехопадении жены, но делает вид, что не замечает этого, а во-вторых, перевоплощается в «полководца», который считает, что может разом решить все проблемы поместья. Зритель перестает считать его простым эгоистом, осознавая, что и у Серебрякова есть своя история, что нужно быть весьма образованным, чтобы написать столько трудов, пусть и пересказанных.

Второстепенные роли в «Дяде Ване» Безрукова поражают больше всего: нянька в исполнении Ольги Смирновой – блаженный человек, который каждого может успокоить, подобрать нужные слова. Герой Михаила Шилова, Вафля, создает глубокий образ истинного христианина. У него есть дефект речи – заикание, потому он не может высказать свои мысли, и только с помощью музыкального инструмента – трехколесной лиры – ему это удается.



По задумке Сергея Безрукова и Анны Матисон атмосфера в зале полностью погружает зрителя в деревенскую жизнь. Повсюду между сиденьями стоит рассада, а вокруг сцены цветут розы в деревянных ящиках и растут настоящие помидоры. На переднем плане возвышается старый шкаф, рядом с которым огромной пирамидой лежат книги, труды профессора Серебрякова, увенченные его портретом. Чуть поодаль стоит кресло-качалка, а справа – накрытый скатертью рояль, который герои используют в качестве стола – едят за ним и пьют чай из самовара.

Над роялем висит небольшой портрет сестры Антона Павловича Чехова, а ближе к заднему плану, высоко над сценой – икона, но очень необычная – в ней нет лика. Как сказал Сергей Безруков: «В этом случае мне интересна сама вера, не изображение лика спасителя, а момент самой веры. Поэтому икона у меня очень далеко, чтобы до нее дотянуться – надо еще флагштоком лампаду поднимать».

Передний план отделен от заднего огромной полупрозрачной льняной шторой, поэтому что находится в глубине сцены – сначала непонятно. Когда же во время спектакля обзор открывается – перед зрителем предстает огромная деревянная лодка, которая также служит маятником часов, которые запускает дядя Ваня, отдельной комнатой, качелями. Она является одним из ключевых элементов всего спектакля.

Костюмы героев, придуманные Анной Матисон, стилизованы под одежду 19 века и отражают каждого героя, перемену их внутреннего состояния, настроение. Например, дядя Ваня, который сначала хоть и предстает в «мужицком» виде, на самом деле всегда одет «с иголочки»: он носит белую рубашку, жилетку, брюки и пиджак, а также имеет огромный выбор галстуков. Лишь в самом конце он появляется в объемном серо-белом свитере, с длинными, как у смирительной рубашки, рукавами и выглядит ужасно подавленным и несчастным.

Елена Андреевна выходит в первом действии в длинной голубой юбке и белой рубашке, и весь ее образ получается таким нежным и воздушным. А во втором – появляется в длинном темно-синем платье, благодаря которому зритель осознает, что перед ним уже совсем другая женщина, сильная и решительная.

После «Дяди Вани» в Губернском театре с особым отвращением смотришь на грязь и пошлость, которая встречается в нашей жизни – случайные связи, отношения без чувств... «Дядя Ваня» – это маленькая модель жизни, где люди совершают роковые ошибки, где не ценится чистая любовь, а фальшь принимают за искренность. Но если дядя Ваня в постановке Безрукова решает покинуть этот бренный мир, то наша задача – его изменить, начав с себя. Иначе зачем все это?

ЕВГЕНИЯ БОГОМОЛОВА, АНАСТАСИЯ ЕВТЕФЕЕВА, ЕЛЕНА ЮРЧИХИНА | ФОТО: ВАЛЕРИЯ НОВОКРЕЩЕНОВА